-1-
Шел второй месяц пребывания Ромуальда в Ордене в качестве оруженосца Маршала Храма, мессира Пьера де Севри. Не сказать, что ему это не нравилось. Маршал, против ожиданий, оказался не настолько уж страшен, как показалось юноше в самом начале их знакомства, а то, что орал на новоиспеченного оруженосца так, что уши закладывало, и крыл его площадной бранью (а порой и поколачивал), так это за дело. Так, правда, считал исключительно сам Маршал, Ромуальд в этом вопросе был склонен с ним не согласиться, но его мнением, понятное дело, никто не интересовался.
читать дальше В процессе совместной чистки и починки доспехов сеньора провансалец несколько ближе сошелся с неразговорчивым Эрве.
Тот оказался вовсе не сумасшедшим, как подумалось Ромуальду вначале. Парень был в своем уме, но страшно запуган и ничего не рассказывал о своем прошлом.
Из расспросов других оруженосцев Девойе через какое-то время сумел выяснить, что Эрве в довольно юном возрасте попал в рабство к богатому сарацину. Подробностей, естественно, никто не знал, хотя большинство рассказчиков склонялось к версии, что подлые сарацинские собаки, нарушив перемирие, напали на купеческий караван и взяли христиан в плен, после чего продали в рабство. У неверных с мальчишкой обращались из рук вон плохо, скорее всего, били и наказывали за малейшую провинность - иначе с чего бы ему быть таким затюканным! А пару месяцев назад судьбе было угодно свести бедолагу с Маршалом Севри, и тому каким-то образом удалось вырвать парнишку из лап неверных. А, учитывая, что у тамплиеров, пусть и столь высокопоставленных, по Уставу не могло быть наличных денег, которыми они могли распоряжаться по собственному усмотрению, некоторые не исключали возможности кровопролития в этой истории. Но последнее произносилось обычно шепотом и с оглядкой - как-никак Святая Земля последние два десятка лет жила под мирным договором, и никому не хотелось, чтобы вину за нарушение перемирия возложили на него или его Орден.
* * *
- Ну! Что застыл, как церковная колонна? - хорошая затрещина мигом вернула витающего в облаках провансальца на грешную землю. - Заняться нечем? Так я сейчас вас загружу работой - не продохнете! Лошади, поди, опять нечищены?
- Чищены, мессир Маршал, - Ромуальд все же не удержался и потер ноющую шею, глядя исподлобья на вечно чем-то недовольного храмовника.
- А кольчуга? - продолжал стоять на своем рыцарь.
- Починена, монсеньор.
- А шлем?
- Сияет, монсеньор, - Ромуальд чувствовал, что начинает входить в очень опасный для здоровья раж, но ничего не мог с собой поделать.
- А исподнее? - никак не желал сдаваться сеньор.
- Еще вчера выстирали, мессир Маршал, - Юноша до боли ущипнул себя за запястье, только чтобы не начать улыбаться в лицо Севри.
- Ишь, расторопные какие выискались! - неожиданно усмехнулся в усы тамплиер, но тут же снова грозно свел густые брови. - А раз все сделали, забирай этого недотепу Эрве и отправляйтесь в город. Нечего вам тут без дела толочься: и меня позорите, и себя тунеядцами выставляете! Эй, на воротах! - гаркнул Маршал скучающему на часах сержанту. - Этих двоих выпустить.
Низенький плотный сержант, бывший одинаковым и в высоту, и в ширину, равнодушно кивнул, даже не поинтересовавшись, почему о Ромуальде говорят во множественном числе.
Видимо, посчитав свои обязанности сеньора на этом завершенными, де Севри деловито кашлянул и, зачем-то погрозив на прощание пальцем, пошагал в направлении оружейной.